Альпинизм без романтики

Альпинизм без романтики

Пик К2 (Чогори). Второй по высоте восьмитысячник мира (8611 метров). Самый северный, самый сложный и опасный – при восхождении на него, по статистике, погибает каждый четвертый альпинист.

В конце августа 11 альпинистов российской сборной, пройдя по центру западной стены – крутому скальному бастиону, достигли вершины К2, где установили государственный флаг России. Этот сложнейший маршрут был пройден впервые в мире.

Об особенностях уникальной экспедиции мы побеседовали с одним из ее участников, старшим научным сотрудником томографического центра Виталием ГОРЕЛИКОМ.

– Любой подвиг ценен людьми, его совершившими. Как происходил отбор, Виталий, и кто в итоге вошел в заветную группу на этом маршруте?

– Сборная России полностью оправдала свое название, поскольку набор участников действительно происходил по всей стране. В Москве живет такой человек – бывший спелеолог Виктор Козлов. Сам он на вершины не ходит, но обладает незаурядным организаторским талантом, который, к счастью, в землю пока не зарывает. Будучи вдохновителем и руководителем не одной экспедиции, вращаясь в этой среде, для похода на К2 Виктор выделил четверых надежных помощников – руководителей групп, каждый из которых подобрал себе еще троих альпинистов, отвечающих общим требованиям. В итоге сформировалась группа из 16 человек, тех, кто и пошел на штурм К2 по западной стене.

– Кроме вас и Глеба Соколова, были еще новосибирцы?

– Да, Виталий Иванов. Мы с ним, скорее всего, не попали бы в итоговый состав, если бы не прошлогодняя трагедия: тогда четверо кемеровчан и один красноярец, которые были кандидатами в сборную, погибли на К2 в лавине.

Кроме перечисленных, в нашу четверку «Сибирь» вошел екатеринбуржец Евгений Виноградский, мастер спорта международного класса. У этого альпиниста богатейший послужной список – только на восьмитысячники он поднимался 18 раз!

– Что предшествовало восхождению?

– Два года назад была проведена разведка нынешнего маршрута. На следующий год, после прохождения северной стены Эвереста, Козлов с небольшой группой отправился на К2. По леднику они подошли под стену и «пощупали камень» – определили его породу, исследовали рельеф, расписание камнепадов, оценили вероятность схода лавин, обозначили оптимальные подходы к стене, места для будущих лагерей – в общем, провели серьезную исследовательскую работу по подготовке будущей экспедиции. Параллельно с этим не прекращались поиски спонсоров.

– Чем примечателен ваш маршрут, кроме того, что до этого его никто не проходил? Какова была цель и удалось ли ее достигнуть?

– Таких стен, как западная стена К2 – протяженностью 1,5-2 километра, – достаточно много. Но на высоте 7-8 километров над уровнем моря – единицы.

Целью данной экспедиции было прохождение западной стены К2 по диретриссиме (диретриссима – самый прямой и короткий путь на вершину. – С. М.), без кислорода. Последнее – достаточно дерзкое решение, поскольку на восьмитысячники, как правило, восходят с применением искусственного кислорода.

– Насколько велика разница между подъемом с кислородом и без него?

– Летчикам положено с 4500 метров надевать кислородную маску, поскольку на этой высоте у них начинаются неадекватные реакции. И в альпинизме еще совсем недавно считалось обязательным при покорении восьмитысячника брать с собой кислород. Сейчас это уже считается неспортивным. Для кого-то, может быть, это станет открытием, но высокие горы в плане сложности маршрута чаще всего уступают горам пониже. И поэтому для того, чтобы хоть как-то уравнять тяжести и лишения при восхождении, и стало негласной этикой ходить на горы любой высоты без вспомогательных дыхательных средств.

– Как недостаток кислорода сказывается на организме?

– Кровь становится вязкой и вследствие этого у вас тут же начинают обостряться все болячки, которые сидели в вашем организме тайно или открыто. Больнее всего дефицит кислорода бьет по сердечно-сосудистой системе: сердцу тяжело качать загустевшую кровь и в капилляры она почти не попадает – начинаются обморожения.

У двоих наших ребят из-за густоты крови под коленями образовались тромбы – смертельно опасная вещь. Это событие тут же взбудоражило всех участников экспедиции: если раньше приказы медиков о регулярном приеме разжижающих кровь средств выполнялись нехотя или попросту игнорировались, то после инцидентов с Ивановым и Коробковым все стали пить аспирин и прочие таблетки за милую душу!

Еще добавлю: недостаток кислорода на больших высотах чем-то похож на состояние глубочайшего похмелья: голова трещит по швам, жутко тошнит, видеть никого не хочешь, есть ничего не можешь…

– Проводилась ли перед походом акклиматизация?

– Конечно. Выдающийся альпинист Рейнгольд Месснер, в одиночку ходивший на Эверест без кислорода, писал, что лучший срок для акклиматизации – 2,5 месяца. За это время организм перестраивается: начинает больше эритроцитов вырабатывать и гемоглобин повышать.

На мой взгляд, самая лучшая акклиматизация – «пилообразная». То есть прежде чем пойти на высоту 8000 метров, альпинист 2-3 дня живет на высоте 5000. Затем поднимается на 6000, ночует там в муках и спускается обратно. Пару дней отдыхает. После этого поднимается на 7000. Спускается. Отдыхает. И только после этого уже идет на 8000.

А если взять и просто, без подготовки, «с разбега» закарабкаться на Эверест – можно остаться там навсегда. Отсутствие должного притока крови к коре головного мозга приведет к летальному исходу. И все.

Акклиматизация жизненно необходима. Именно поэтому походы без кислорода длятся на порядок дольше, чем кислородные. Российские спортсмены, прежде чем поехать в Гималаи, тренируются ходить без кислорода на наших «союзных» семитысячниках, поскольку это дешевле.

– Что значит «дешевле»?

– Все высочайшие вершины мира являются туристической гордостью стран, на территории которых они находятся. И правительства этих стран не дремлют: за подъем на ту или иную вершину альпинистам нужно заплатить немалые деньги, купив специальное разрешение, которое на нашем сленге называется пермитом (permit – англ. – пропуск, разрешение. – С. М.). У каждой горы своя цена. За подъем на Эверест, например, альпинисту-одиночке придется выложить порядка 10 тыс. долларов. Горы пониже и стоят меньше, естественно. Для групп действуют скидки «на оптовость».

– Как было отпраздновано покорение вершины?

– Момент, когда мы на нее зашли? Да почти никак. Как вы себе представляете радость людей, которые жутко истощены физическими и психическими перегрузками и, главное, которым еще спускаться вниз? Ведь спуск с горы значительно опаснее, чем подъем. Потратив огромные силы на восхождении и теперь немножко расслабившись, труднее себя контролировать: одно неверное движение – и полетишь два километра кувырком. Опытные альпинисты все это знают и стараются на вершине особо не праздновать. Ну, пообнимаешься с коллегами, сфотографируешься на память.

Я брал с собой камеру. Сфотографировался на вершине с улыбочкой, дома посмотрел – это не улыбка, а оскал волка. То есть там я думал, что улыбаюсь, но тело не обманешь: температура под сорок, и все, о чем я сказал выше, превратило улыбку в гримасу.

Настоящий праздник начинается внизу, когда гора «отпустила». Правда, в этот раз не подрассчитали спиртное – выпили все еще в период акклиматизации. Какие-то салюты-фейерверки запускать у нас тоже не принято – не дети малые. Так что скромненькое празднование было.

В этом смысле что особенно запало в душу – цветы, которые подарили нам местные жители из обслуживающего персонала. Они так долго ждали, когда же мы наконец поднимемся и спустимся, что для них наше возвращение в лагерь, наверное, стало еще большим праздником, чем для нас самих. Представьте: на 5000 метров где-то откопали живые цветы – колючие, неказистые, но цветы! Мы несколько месяцев не видели ничего, кроме снега, льда и голого камня, а тут такой подарок: при входе в лагерь букетик горных цветов.

– Как в подобных экспедициях обстоит дело с питанием?

– Основные продукты – мясо, рыбу и прочее – мы привезли из России. Упаковка, естественно, вакуумная. А всякую «рассыпуху» типа печенья, чая, соли покупали в Пакистане.

Еще за время экспедиции мы съели четырех яков. Все население окрестных горных деревень работает исключительно на обслуживание иностранных экспедиций. В том числе они гоняют на заказ яков, на высоту 5000 метров. Животное заказывают по спутниковому телефону, и погонщики гонят его наверх 6 дней, причем из них последние 3 дня яки идут голодом – травы уже нет.

– Случились ли на К2 встречи с соотечественниками?

– По данным Министерства туризма Пакистана, в одно с нами время возле К2 находилось еще порядка 70 экспедиций со всего мира. И конечно, среди такого столпотворения народов нашлись и наши люди. Из Красноярска две команды нынче встретили, из Питера команду...

Но больше всего запомнились и полюбились кубанцы. Хорошие такие ребята. Мы с ними познакомились в прошлом году на пике Победы. В этот раз они уходили раньше нас, когда нам до вершины оставался еще километр. Когда они ушли – такая пустота образовалась! Словно вдруг полкоманды нашей исчезло.

– А чем характерен процесс реакклиматизации?

– Организм постепенно возвращается в свое привычное состояние. Переносится это легче. Кроме прочего, лично у меня перестало болеть горло, чему я был несказанно рад. До этого каждое сглатывание слюны было похоже на сглатывание ледяного шарика – до такой степени во рту все промерзло и высохло от высокогорного воздуха.

– Журналистский штамп: ваши «творческие» планы?

– В плане гор? Из самых первоочередных – не пройденное еще никем ребро на пике Победы. Мы в прошлом году пытались по нему «наскоком» пролезть – не получилось.

У Глеба Соколова есть проект по Эвересту, но экспедиции на подобные вершины требуют колоссальных организационных усилий – поиск спонсоров, набор участников, оформление виз и других документов, покупку снаряжения-продуктов-билетов, разборки с таможней и т.д. и т.п. Так что об этом лучше вообще пока не мечтать.

– И самый последний вопрос: о чем я вас еще не спросил?

– Как относятся на работе к моим 4-месячным отсутствиям? Отвечаю: относятся плохо. Хотя поддерживают – до сих пор не уволили.

Сергей МАЛЫХ