С Новым годом, мсье Монферран!

С Новым годом,
мсье Монферран!

Новогодняя сказка-быль

Приближался Новый 1977 год. Оркестр Поля Мориа был на взлете популярности. Анна Герман пела свой самый знаменитый шлягер «Один раз в год сады цветут». Шампанское, апельсины, болгарские сигареты и польская косметика были признаком высокого стиля, а потому страшным дефицитом. И так хотелось праздника, чего-то необычного в этот Новый год. Совершенно случайно, почти в шутку, я спросил однокурсницу из соседней группы – золотоволосую Олю Устинову: «А давай встретим Новый год в Москве?» И получил в ответ сокрушительное... согласие!

Скорый фирменный поезд «Сибиряк» и в те, теперь далекие, годы был не менее фирменным и скорым, чем сейчас. И спустя двое с половиной суток, ранним утром 31 декабря 1976 года мы с Ольгой вышли на перрон Ярославского вокзала. Оля до этого никогда в столице не была, и я решил первое ее знакомство с Белокаменной сделать ярким. Чтобы запомнилось надолго.

Не выходя из здания вокзала, мы спустились в метро и доехали как можно ближе к центру города. Не помню уже, на какой станции есть длинный подземный переход, ведущий в Александровский сад, и мы по нему вышли прямо к Кремлю. Так и встретились со столицей. «Здравствуй, Москва!» – воскликнула моя спутница, увидев вблизи рубиновые звезды на башнях.

Утренний ГУМ был по-праздничному наряден. Мы погуляли по его галереям, полюбовались на витрины и купили Ольге новые, очень импортные, очень модные зимние сапожки. А потом пошли на Красную площадь, сели в экскурсионный автобус, и Москва закружила нас улицами и площадями. Садовое кольцо, университет, Ленинские горы, Кремль, Царь-пушка и, конечно, «Мекка» провинциалов – Третьяковка.

Не заметили, как сгустились сумерки. Прохожие спешили домой к праздничным столам. Всюду смех, шампанское, апельсины в авоськах. Пора было и нам найти укрытие на новогоднюю ночь. В гостиницу «Россия» нас не пустили, посоветовали ехать на ВДНХ в «Алтай» или «Колхозник», но коротать ночь в дешевых, неуютных «общаговских» номерах так не хотелось...

Грустные, мы направились опять к ГУМу, чтобы купить вина и фруктов для праздника. На Красной площади, к нашему удивлению, собирался народ. Москвичи и гости Москвы – европейцы, азиаты, африканцы, каких только не было цветов кожи, – все ждали прихода Нового года и согревались – кто песнями, кто чаем из термоса, а кто и просто по-русски – водочкой под пирожок. Всюду музыка, смех, танцы под магнитофон. Постепенно Красная площадь заполнялась все больше и больше и местами становилось тесновато.

Но вот куранты на Спасской башне пробили двенадцать и под всеобщее громкое «ура!» к звездному небу взлетело облако белых пробок. Шампанское брызнуло в бокалы! Наступил 1977 год. Гулянье еще только начиналось, и все веселились от души. А мы с Ольгой спустились в метро, сели в последнюю электричку и поехали без всякой цели, соображая, где бы отдохнуть от этого суматошного дня.

Оля вдруг нашла неожиданное решение: «А давай поедем в Ленинград? Ведь сейчас гостиницы переполнены, а поезда пусты». Так и сделали. Взяли билет в двухместное купе (были и такие) и наконец-то остались вдвоем...

*    *    *

После лубочно-яркой, разгульной Москвы северная столица встретила нас по-будничному просто. Как будто в черно-белом кино, с белого неба на проспекты и тротуары падал легкий снег, создавая удивительно новогоднюю легкость в душе. Ветви столетних дубов и лип легкими карандашными росчерками обрамляли перспективы прямых, растворяющихся в снежной дымке улиц. Без какой либо определенной цели, не обремененные заботами, мы кружили бульварами и набережными совсем одни в незнакомом городе. Каждый камень на мостовой, казалось, хранил воспоминания о великой истории России. Аура образов Петербурга, навеянная произведениями русских писателей, была в моем сознании так ярка, что стерлись границы времени. Стоило чуть прикрыть глаза, и чудился то топот копыт, то свист санных полозьев и звон колес карет.

Ни я, ни Ольга не были в Ленинграде до того дня. Город был нам совершенно незнаком. Мы вышли к Неве, любуясь зданиями на противоположном берегу. С реки тянул неуютный холодный ветер. Заботясь о том, чтобы не простудить свою новогоднюю спутницу, я решил сменить маршрут и углубиться в городские кварталы, а может, и найти место, где можно погреться.

Исаакиевская площадь открылась как-то неожиданно. Справа возвышалось огромное серое здание с золоченым куполом. Почувствовав непонятное, почти магическое притяжение к нему, мы подошли поближе и прочитали: «Исаакиевский собор. Архитектор – Огюст де Монферран». Экскурсии в этот утренний час только начинались, и мы с небольшой группой туристов вошли под древние своды храма.

Представьте себе дикую радость папуаса при виде телевизора... Вот примерно такое же богатство эмоций мы испытали, войдя в это гениальное творение русских зодчих.

Курчавый розовощекий француз Монферран прибыл в Питер начинающим архитектором и умер в год окончания постройки Исаакия ровно через сорок лет. Думаю, за это время он стал не только почетным гражданином России, но и русским по духу...

Я был молод и готовился приобрести профессию строителя. Мне было так интересно узнать все особенности технологии строительства этого шедевра архитектуры. Я с удивлением узнавал, что многие технические новинки, впервые примененные при строительстве Исаакиевского собора, с успехом используются и до сих пор. Особенно меня впечатлило применение заглубленных в болотистый грунт свай и изобретение именно для этого здания блочного фундамента. Здесь же впервые была применена для изготовления бронзовых скульптур гальванопластика.

Сорок лет строился храм. Строительство началось при Александре I Благословенном, основной период пришелся на время царствования Николая I. Первопрестольный храм русской церкви открыл свои двери лишь в 1858 году, при Александре II Освободителе, знаменуя своим появлением отказ России от крепостничества и являя миру мощь и гордость промышленного развития. Александр Дюма как раз в это время был в России и опубликовал в парижских и петербургских газетах статьи о великом русском храме и его великом архитекторе.

Почти весь день 1 января 1977 года мы с Ольгой провели в Исаакиевском соборе, а когда вышли на улицу, было уже темно. Ленинград мы так толком и не посмотрели – пора было идти на вокзал. И опять ночной поезд, качая вагоны на стыках рельс, понес нас по нашей необъятной стране. Уезжая домой, в родной Новосибирск, мы старались сохранить в памяти все мельчайшие подробности тех двух дней.

Прошло четверть века, но до сих пор я под Новый год нет-нет, да и вспомню новогоднюю Москву, Красную площадь, Ленинград и заснеженный Исаакий...

Е. Марков.