Общежитские страсти

Общежитские страсти

Тема общаги как сферы жизни совершенно особого покроя, поднятая в последнем выпуске исторической рубрики (см. «Навигатор» №41, стр. 31), многих задела за живое. Самый интересный из откликов мы представляем вашему вниманию.

Сейчас, по прошествии многих лет, все перипетии молодости вспоминаются как один долгий и теплый вечер, проведенный в кругу милых и таких близких сердцу людей, которых уже никогда больше не собрать вместе.

Многие подробности будничной жизни тех времен начали забываться. А подробности эти, хоть и содержали в себе много доброго и сейчас уже утраченного, но были к нам, молодым тогда, подчас неумолимы и даже жестоки. Это была жизнь во всех ее проявлениях. И жилищный вопрос, так ностальгически навеянный автором мемуара «Общага у оврага», был тогда для многих этакой темной глыбой, каждодневно нависающей над всеми мыслями и делами. Да. А ведь попасть жить в одну из СОАНовских общаг было большой удачей в свое время. Помню, как непросто решались эти вопросы, кому давать место или, о счастье, целую комнату в тех общагах, а кому не давать. Как одни люди в узком кругу тихо решали судьбы других людей и семей на всевозможных советах научной молодежи, бюро ВЛКСМ, профкомах, дирекциях и даже парткомах и ученых советах. Как утверждались «приоритеты» и «критерии» и как потом обсуждали «персоналии».

Выделение и распределение жилья было самым шкурным вопросом по всей системе нашей Академии наук. Куда более шкурным, чем даже распределение денег по научным темам. Очень немногие из молодых попадали в число счастливчиков, особо выделившихся перед администрациями институтов. И комната в общаге означала снятие головной боли о жилье. Те же, кто не попал сразу в общагу, выкручивались, что называется, «по-черному», кто как мог. Снимали квартиры, жили в частных домах, хитрили с пропиской. Один мой знакомый, будучи уже кандидатом наук, снимал баню. Кто-то женился на/выходил замуж за местных. Хорошо, если удавалось жениться на дочке или выйти замуж за сына академика (членкора, доктора наук). Хорошо, если по любви и если потом на всю жизнь (в этих случаях так чаще всего и происходило, правда). Хорошо, если ждать очереди на общагу приходилось не несколько лет. Хорошо, если удавалось карьеру делать, ступая сразу по двум лестницам: по научной и партийной. Тогда и по жизненной лестнице многое удавалось. (Еще лучше было оказаться сыном или дочерью академика – директора института). Но все потом как-то устраивалось. И у тех, кому давали и выделяли, и у тех, кто не сразу оказался столь же достоин. В конце концов, кто пахал, закусив удила, те смогли занять место в жизни и влиться в струю.

Было очень тяжело, было много обид, разочарований и несправедливости. Как трудно было потом, после всех этих дележей и голосований, продолжать оставаться хорошими старыми друзьями с теми, с кем подружился в юности. Как непросто было оценивать и выбирать кого-то из тех, кто являлся тем самым милым и почти родным с юности. Но когда мы еще не хлебнули всего этого, то был клуб «Зеленый Бегемот», куда приходили на «скак». Была музыка, запрещенная, в универовских общагах. Были клеши, портвешок, сигареты и девушки в темном холле и посиделки в уютной рубке ведущего (теперь он бы звался ди-джеем). Были походы в гости к старым друзьям, прочно обосновавшимся там, в общаге, с ночевками вповалку. Можно на месяц-другой было «кинуть кости» на койке у соседа, уехавшего далеко в командировку, приватно и к обоюдному удовольствию договорившись с комендантом. Хорошо, если дети не болели. Хорошо, если соседи в маленькой комнате были людьми управляемыми. Хорошо, когда позже не приходилось видеть, как распадаются семьи твоих соседей и друзей.

А потом, уже в настоящей жизни, когда все начало по-настоящему налаживаться, когда удавалось получить вожделенную свою квартиру, то стали возможны и разные комбинации с общагой. Например, оставаться прописанным в общаге, а жить в новой квартире. А комнату приберегать для своего подрастающего ребенка. Или оставаться прописанным в общаге и сдать старое койко-место своему молодому стажеру. Это уже было потом. Но берешь альбом со старыми фотографиями, и в суматохе дней сегодняшних прошедшее, несмотря ни на что, вспоминается как теплый вечер, проведенный когда то давным-давно с милыми сердцу людьми.

М. К.