Любить математику

Любить математику

Мне сказали, что профессор ничего не видит, но даже под конец лекции я не была в этом уверена. А может быть, он только притворяется, а сам тем временем внимательно наблюдает за аудиторией, поворачивая голову то к одному, то к другому студенту, порой останавливая взгляд и на мне. В такие моменты я ожидала услышать что-то вроде: «Девушка, вы почему ничего не пишете?»

Студенты мехмата НГУ как один записывали новый материал. Или нет? Если приглядеться, то кто-то все равно тихонечко шептался, вертелся по сторонам или спал, положив голову на парту. Тишина стояла глубокая, сосредоточенная. Четко и по существу лектор рассказывал о великих математиках, о функциях, интегралах… дальше мой гуманитарный ум отказывался воспринимать информацию. Все шло своим чередом, лекция по математическому анализу открывала новую рабочую неделю.

Об Игоре Александровиче Шведове студенты отзывались только положительно: «Читает интересно, всем нравится, хотя и строгий. Ему семьдесят два года, он очень много знает, точнее, помнит. Все теоремы и формулы держит в голове. Ассистент пишет на доске, студенты – в тетрадях. Человек он общительный, поговорить согласится».

У Игоря Александровича бодрый голос и четкая, внятная, как у всякого преподавателя, речь. Интервью он давал так же, как и читал лекцию – так, что хотелось слушать.

– Я всегда любил работать со студентами, – заметил он. – Меня это интересовало даже больше, чем научная работа. И сейчас с удовольствием читаю лекционные курсы. Очень нравится учить математике – одной из самых красивых наук.

В Академгородок Игорь Александрович попал в 1961 году по окончании аспирантуры Московского университета. Новосибирскому Академгородку требовались ученые. Он вместе с двумя товарищами пришел к Сергею Львовичу Соболеву с просьбой о работе в Сибири.

– Собрался я ехать без ведома моего руководителя академика Павла Сергеевича Александрова, – рассказывает Шведов. – Соболев поговорил с Александровым, и меня оповестили, что могу ехать. Павел Сергеевич сказал, что зря: прошло бы года два, и я бы получил квартиру. Но не очень верилось, что это произойдет. И как пойдет с работой, тоже было неизвестно: зрение подводило, и читать я уже не мог. Моя жена жила в полубарачном доме, через несколько лет его бы снесли, и людей куда-нибудь расселили. Но знаете, жить в Москве… У меня, видимо, в этом смысле дурная наследственность. Еще во время войны отца отправили в Иркутск, а после вызвали в Москву и предложили два места на выбор: в столице и Коломне. И отец выбрал Коломну. Он не любил шумных суетных городов, и у меня тоже стремление к более тихим местам.

Приехав в Сибирь, молодежь жила в гостинице, затем дали комнаты, а вскоре – обещанные квартиры. Потом была работа в институте, ассистирование, свой курс лекций.

– А еще в Академгородке я встал на лыжи, – с гордостью говорит Игорь Александрович. – В Москве для этого надо очень далеко ехать, а тут вышел из подъезда, надел лыжи и пошел.

Здесь родились детишки: две дочери. Они уже давно взрослые. Одна окончила МГУ, другая – Московскую консерваторию. И теперь самый главный предмет гордости Игоря Александровича – восемь внуков.

Но все же прежде всего Шведов – преподаватель. Преподаватель, любящий свой предмет и требовательный к студентам. А, кстати, какими, по его мнению, должны быть студенты? Во-первых, честными, то есть четко понимать, что они знают, а чего нет. Второе – активными.

– Мне очень нравится, если в аудитории есть активные люди, – продолжает он. – Нравится, когда задают вопросы, иногда вызывающие, находят ошибки у лектора. Но обычно эти ошибки вроде опечаток. К сожалению, на этом курсе таких студентов нет. Есть, кто прекрасно понимает предмет, но активных нет. Люди часто стесняются задавать нелепые вопросы. Хотя именно они подчас оказываются самыми правильными.

– Кстати, когда я поступал в университет, это был уникальный курс, – вспоминает бывший студент Шведов. – Тогда только открылось новое здание МГУ, и наборы были очень сильными. Впоследствии примерно половина группы получила степени, а некоторые приобрели даже мировую славу. С нашего курса вышло несколько академиков. Студентами мы много спорили о том, как правильно решать ту или иную задачу, о том, где допущена ошибка. Я на лекциях что-то, конечно, чиркал, но потом не мог разобраться в своих каракулях, ведь почти ничего с доски не видел, а на слух писать очень трудно. Когда приходило время, я в общежитии брал у девочек лекции и сам помогал им разобраться. Так я и со своей будущей женой познакомился.

Сегодня на своих лекциях Игорь Александрович Шведов часто говорит о великих математиках, в том числе и лишившихся зрения, но достигших выдающихся результатов в науке. «Надо кое-что знать о своих предшественниках, – считает преподаватель. – Это просто интересно, к тому же их имена встречаются в названиях теорем, поэтому бывает нужно сказать хотя бы несколько слов о человеке. Например, лекции по дифференциальным уравнениям нам читал слепой математик Лев Семенович Понтрягин. Это один из выдающихся ученых двадцатого столетия. Или, скажем, Эйлер, который, правда, ослеп ближе к старости, но все равно продолжал трудиться и писал прекрасные работы. Он фактически поднял нашу академию наук во времена Екатерины. И до сих пор считается величайшим математиком всех времен и народов.

От дома до университета Игорь Александрович ходит пешком. «Мой мир полон маленьких радостей, – говорит он, – которых вы наверняка не замечаете. Как бывает приятно сразу выйти на ту тропинку, которую ищешь! А когда-то давно я даже пробовал ездить на велосипеде. По прямой ехал хорошо, однако это было довольно опасно, поэтому велосипед я оставил».

Игорь Александрович Шведов не имеет карьерных устремлений и прекрасно знает свой «потолок». «Я умею оценивать свои возможности. Конечно, так облизнешься иногда, но что поделаешь!» – улыбается он.

Разговор закончен. Профессор уходит, а через несколько дней он вернется, уверенно опираясь на палку, пройдет к преподавательскому столу, ответит на приветствия и начнет новую лекцию. Занятия по матанализу у студентов мехмата строго по расписанию.

Ульяна САЛОСТИЙ