Полеты теперь только снятся

Полеты теперь только снятся День российской гвардии установлен 22 декабря 2000 года указом президента В. Путина и отмечается 2 сентября. В Великую Отечественную войну гордое звание «гвардеец» звучало как герой. Об одном из таких героев-фронтовиков – воздушном стрелке, выжившем под градом пуль и снарядов, наше повествование.>>>

День российской гвардии установлен 22 декабря 2000 года указом президента В. Путина и отмечается 2 сентября. В Великую Отечественную войну гордое звание «гвардеец» звучало как герой. Об одном из таких героев-фронтовиков – воздушном стрелке, выжившем под градом пуль и снарядов, наше повествование.

ТЕ ДАЛЕКИЕ ГОДЫ УЛЕТЕЛИ В ТУМАН

Перед самой войной из Ленинграда в Сибирь уезжал 19-летний студент-филолог педагогического института им. Герцена Саша Федоров. С неполным педагогическим образованием его по собственной просьбе направили учительствовать в Алтайский край. Жить в Питере было не на что: родители трудились в колхозе и помочь не могли, стипендию сняли. Так что начинающему филологу пришлось перейти на заочное…

Почти семьдесят лет спустя в своей квартире на Морском проспекте доктор филологических наук, академик Александр Ильич Федоров в подробностях (поистине профессорская память!) расскажет о тех «далеких, улетевших в туман годах» (строчка из его стихотворения), о своей незаурядной фронтовой судьбе.

Повестку из военкомата о мобилизации в армию Александр получил прямо во время урока в неполной средней школе Славгородского района, где проработал всего три месяца. Вчерашнему студенту предоставили возможность выучиться на летчика в Саратовском летном училище. Учитывалось и то, что за годы студенчества он успел с отличием окончить в так называемых летних лагерях снайперскую школу и аэроклуб. Именно там его научили летать на скромном двухместном самолете По-2 и хорошо стрелять. Но случилось непредвиденное: набор в школу пилотов был уже завершен, и курсанта, имеющего удостоверение снайпера, определили в школу стрелков-радистов.

В СТАЛИНГРАДЕ

Началась война, и Федорова направили в боевой авиационный полк. Аэродром базировался на южной окраине Сталинграда, в местечке Бекетовка. Будущий город-герой стоял еще целым – шел июнь 1942 года. До рокового 23 августа, когда люфтваффе практически стерли город с лица земли, оставалось еще два месяца.

Бомбили аэродром по несколько раз в день, и полуразбитый авиаполк перебазировали на другой берег Волги. Стрелки-радисты, лишившись самолетов, закапывали в землю самолетные турели и стреляли по немецким самолетам. В такой безнадежной обстановке Федоров успел сделать только два боевых вылета, а на третьем их скоростной бомбардировщик подбили.

– Однажды после дежурства на турели возвращался в блиндаж, – вспоминает Александр Ильич случай со свои первым ранением, – и не заметил в высокой траве немецкую осколочную бомбочку, которую мы называли «лягушка». И попался: все-таки задел вражеский сюрприз! Ранение ноги было, к счастью, легким: кость оказалась незатронутой. За две недели меня вновь поставили в строй.

Когда в полку уже практически не оставалось машин, многие из авиаторов стали писать заявления о переводе. И в начале 43-го года группу стрелков-радистов перевели в Подмосковье – готовиться в десантники.

ПОД КРЫЛОМ ГАВРЫША

Наверное, в глухой тверской деревне за родного Сашу молилась его мать. Или же само провидение послало ему в качестве пилота и командира опытнейшего летчика, Героя Советского Союза Ивана Егоровича Гаврыша. Смерть всегда ходила рядом. Если бы не командир, может быть он и не выжил бы.

Когда из Америки стали приходить бомбардировщики – Боинги-25, Федорова и других несостоявшихся десантников отозвали опять в авиацию. Вот так для Александра и началась служба теперь уже в качестве стрелка 22-го гвардейского авиационного полка, входившего в корпус авиации дальнего действия под командованием маршала Александра Голованова.

В 1943-1945 годах Федоров сделал 50 боевых вылетов. Это много, если учесть, что некоторые стрелки и стрелки-радисты погибали на первых вылетах. А вот на счету его командира Ивана Гаврыша к концу войны уже было 140 вылетов.

Но сберечь экипаж удавалось не всегда. Существующие тогда советские машины пробивала любая пуля. На Боинге защита была, но только снизу: от зениток. А хвостовая часть оказалась особенно уязвимой. Немецкие летчики это знали, и требовалось большое мастерство, чтобы уйти от вражеских снарядов и пуль.

– Дважды наш самолет попадал в опаснейшую ситуацию, – рассказывает Александр Ильич. – Но Гаврыш всякий раз, когда нас атаковал истребитель-перехватчик, применял свой метод: опускал закрылки и чуть-чуть снижал скорость. В результате самолет проседал и уходил в сторону и вниз, а немец не мог это повторить и терял нас из виду.

НАС ЗЕНИТКИ КОСИЛИ…

В задачу экипажей 22-го авиаполка входило нанесение бомбовых ударов прежде всего по дальним целям. Как на территории Советского Союза, так и в Европе. Бомбили передовые позиции немцев под Ленинградом и Волховом, станцию Мга и танковые колонны у Прохоровки, занятые немцами города Курск, Орел, Севастополь… Ближе к концу войны стали бомбить вражеские объекты в Румынии, Венгрии, Финляндии.

Большинство боевых вылетов сопровождалось стычками в воздухе: немецкие асы считали бомбардировщики с красными звездами на борту своей легкой добычей. Но, конечно, самую большую опасность для груженых бомбами Боингов представляли зенитки. В конце 43-го года Федоров получил серьезное осколочное ранение в руку. Но однажды он сам побывал в роли зенитчика и уничтожил немецкий истребитель.

– Наши самолеты шли на задание, как всегда «гусем», один за другим, – рассказывает Александр Ильич.– На этот раз летели мы на румынский город Плоешти. Вращая турель, я увидел впереди мессер, правда, смутно, далековато. И вдруг он, кого-то атакуя, выскочил из облака. Истребитель в это время набирал высоту, и скорость у него упала. Я воспользовался этим и дал длинную очередь: немец задымился. Подбитый самолет скрылся за облаками, но в полку видели, что он рухнул.

Сбивать истребители не входило в служебные обязанности стрелка, но врагу был нанесен серьезный урон, и в результате на гимнастерке Александра появилась пятая медаль «За отвагу».

ЗАПРЕЩЕННАЯ ЛЮБОВЬ

К концу войны 22-й гвардейский авиаполк потерял треть своих машин и летного состава. Но боевых вылетов становилось все меньше, и настроение было победное. Весной 44-го года летчиков радушно встречали партизаны Югославии. Угощали сухим вином, паленкой, ракией.

На войне Александр начал писать стихи, и даже печатал их во фронтовых газетах. В том числе и про любовь, ведь молодой летчик влюбился. Девушка переплывала Дунай и стала тонуть, и он спас ее. Она была мадьяркой и звали ее Пауля: красивая, открытая страстная, замечательно пела. Начались встречи, признания, прощания. А потом он улетел.

В сорок пятом в венгерском парке

Мы встречали победный май.

Пела нам молодая мадьярка.

Песнь летела в простор, за Дунай.

– Мои фронтовые товарищи и командиры не приняли эту любовь, посчитали за мимолетное увлечение, – вспоминает Александр Ильич. – Не дремал и особый отдел: мне просто-напросто запретили встречаться с иностранкой. Те же самые запреты продолжались и после войны, в Ленинграде. Сначала мою переписку с Паулей просто проверяли, а потом вызвали в Большой дом на Литейной и сказали: «Кто тебе позволил! Забудь об этом, сукин сын!» И я дал себе слово забыть.

В 1953 году Федоров женился. Его супругой, с которой он прожил почти 50 лет, стала кубанская казачка Наталья Тимофеевна Бухарева, тоже лингвист. В соавторстве они написали много монографий. У них родились и выросли двое сыновей. Александр Ильич стал крупным ученым в области лексикографии и истории языка, профессором, у него много замыслов и проектов. Но та далекая война по-прежнему с ним, с одной лишь разницей: полеты ему теперь только снятся.

Петр ИВАНОВ