Годы кипучей энергии

Если подробно рассказывать историю жизни Нины Николаевны МАГАЕВОЙ, подопечной отделения социального обслуживания на дому МБУ «КЦСОН» Советского района, хватит на целую книжку. Шутка ли – в июне она отмечает 90-летие! Начало уже положено: по просьбе старшего сына написана родословная семьи – 110 рукописных страниц.

Чтение вслух, рассказы, рассуждения Нины Николаевны всегда слушали с удовольствием и даже удивлялись, почему она не писательница. Младший сын на это отвечает так: «Мама за 46 лет медицинской практики написала столько томов историй болезней своих пациентов, что любая писательница позавидует!» Одна из старейший жительниц поселка ОбьГЭС, 60 лет назад поселилась она здесь, 35 из них отработала врачом в больнице №3. Поздравляем Нину Николаевну с днем рождения и предлагаем читателям несколько зарисовок из ее жизни.

Детство и школьные годы

Наша семья Бондаревых из 14 человек жила в Казахстане. Своих детей у отца с матерью тогда было уже шестеро. Потом дедушка забрал в дом четверых сирот после смерти дяди и тети. После переезда в Сибирь на строительство Кузбасской железной дороги в начале 1930-х годов в семье родилось еще трое детей.

Отец был большой труженик. И нам трудолюбие прививал: мне, шестилетке, и младшей сестренке-сиротке вменялось в обязанность утром отогнать гусей на речку, а вечером пригнать во двор. Старшие сестры и вязали, и пряли, и ткали. Братья помогали по хозяйству: пахали, сеяли, собирали урожай.

Девятый класс Буготакской школы окончила перед войной. Тогда же началась и трудовая биография: летом работала на маслозаводе. Женщины таскали фляги и бачки, сепарировали молоко, взбивали масло. Когда перешла в десятый, в нашем классе осталось девять девочек – всех мальчишек забрали на фронт. Районо трижды пыталось закрыть класс, но директор школы – маленькая боевая женщина из числа ленинградских пятитысячников, борцов с неграмотностью – нас отстаивала.

Студенчество

Медицина – сознательный выбор. По прямому направлению мы с подружкой, робкие деревенские девчонки, поступили в Новосибирский мединститут. Все годы студенческой жизни я прошагала пешком: от горбольницы до 4-го роддома в Октябрьском районе. Кафедры института были разбросаны по городу: хирургия и терапия – горбольница, инфекционная – на Семьи Шамшиных, детское отделение – угол Щетинкина, госпиталь располагался в центре. Хотя с площади Калинина и ходил трамвай, но рядом с общежитием медиков стояло общежитие студентов НИИЖТа. Приходили они на остановку всей ротой и, оттеснив остальных, уезжали на трамвае, а мы прибавляли шаг, чтобы успеть на лекцию в институт.

В годы учебы нас привлекали к трудовой повинности военного времени. При необходимости мы работали санитарками в госпитале: ухаживали за больными, перестилали постели, убирали в палатах. В Новосибирске было много заводов, эвакуированных из европейской части страны. Мы работали на 325-м военном заводе из Таганрога, где изготавливались снаряды: загружали их в ящики, забивали крышки, где красивым почерком писали «Для фронта!».

Работали и на жиркомбинате. Ящики, выстеленные пергаментом, подставляли под большую форсунку, из которой выливалась темно-коричневая масса – несколько растительных масел, подвергнутых термообработке и давлению, – и тут же застывала.

Но гораздо интереснее было попасть в мыловаренный цех. Идя на работу, мы надевали на себя поношенную одежонку, и между делом успевали мылом, больше похожим на жидкий пластилин, натереть и платье, и тело. Возвратившись домой, шли в баню: и сами мылись, и платье стирали. За работу получали по тому же самому куску мыла, который чаще всего отвозили родителям. Но иногда приходилось нести его на базар, чтобы продать: в первые два года не было даже стипендии, выживали, как могли. Конечно, кушали в столовой, а все остальные нужды... Зато продашь кусок мыла – есть какая-то копейка. Мы с подружками очень любили фотографироваться, делали маленькие карточки 3х4 см. Года три тому назад я обратилась к фотографу с просьбой увеличить их. Получилось очень хорошо.

«Боевое крещение»

Институт я окончила в 1947-м, приехала по распределению в Болотное, в райздравотдел. В ту пору среди репатриированных калмыков возникла вспышка сыпного тифа. Заведующий райздравом тут же пишет на меня приказ: назначить врачом-эпидемиологом. И поехали мы бригадой в деревню: помощник эпидемиолога, дезинструктор, дезинфектор. Завшивленность среди населения страшная! В дезинфекционных фанерных камерах мы прожаривали одежду и вытряхивали ее на снегу – он становился коричневым. Сколько мы боролись, доказывали, убеждали людей! С большим трудом удалось обработать этот очаг. Как ни береглись, наша дезинструктор заболела тифом. Вот так началась моя работа.

На строительстве ОбьГЭС

В 1953 году с мужем и сыночком мы приехали на строительство ОбьГЭС. Здесь эпидемиологическая ситуация была не лучше, чем в деревне. Барачное жилье, печное отопление, надворные уборные, отсутствие выгребных ям для мусора… Тротуаров не было, ходили по бетонке. Благо, транспорта тогда было мало, в основном грузовой. Там, где сейчас панно героям-гидростроителям, стоял камнедробильный завод, и круглые сутки стучала наковальня.

В общей сложности в больнице №3 я проработала 35 лет: эпидемиологом, инфекционистом, фтизиатром. Не раз проходила переподготовку. В первый раз от облздравотдела ездила на курсы усовершенствования врачей в Ленинград, оставив на полгода 10-месячного ребенка на отца и бабушку. Сын знал меня только по портрету над кроватью. Приходили гости, расспрашивали: «Где, Сережа, твоя мама?» Он бежал в комнату, показывал на портрет: «Мама ту-ту».

Удивительно, меня до сих пор помнят бывшие пациенты! Как-то нужно было пройти обследование, мы с внучкой идем по коридору поликлиники. Со мной дважды поздоровались!

«Как молоды мы были...»

Сотрудники нашей больницы вели активную общественную работу. Какие мы устраивали тематические вечера! Помню один из них – по книге «Песня в граните». Рассказывали о памятниках, созданных любимым песням: об авторах, об архитекторе памятника; хор исполнял один куплет. Мария Петровна Шабловская, наша врач «ухо-горло-нос», была прирожденным режиссером! На репетициях пианист все повторяла: «Ну вас, девчонки, своими песнями заставляете меня плакать!» Когда мы проводили вечер в Красном уголке, собралось много народу, люди, действительно, плакали. Вот за эту и другую общественную деятельность в 1955 году меня выбрали депутатом Бердского городского Совета.

Конечно, жаль то время – эпоху кипучей энергии и энтузиазма. Люди тогда были честнее, добросовестнее, трудолюбивее, легче понимали друг друга… Оставшись вдовой в 1972 году, я смогла поднять на ноги и выучить сыновей: оба получили высшее образование, заняли достойное место в жизни. На мой юбилей, надеюсь, соберутся 27 человек, это самые близкие: дети, племянники, внуки и правнуки. Живут они далеко, все заняты – и поэтому такое счастье увидеть всех их вместе!

Есть в моей жизни еще человек, который за многие годы стал  почти родным, – Светлана Ивановна Евграфова, социальный работник КЦСОН. Благодарю ее за помощь и поддержку.

Записала Маргарита ГОНЧАРОВА, специалист КЦСОН

На снимке из семейного архива: Н. Магаева с сыном, 1956 г.